ГЛАВА 34

ЛИЛИЯ

Закончив список заданий, которые Келвин попросил выполнить во время моей рабочей смены, я поспешила в мемориальную комнату Аддерли, чтобы побыть в тишине и покое. Там я достала из сумки ноутбук и погуглила: Корбин Остров Дракадия. Выскочила статья Арабеллы Корбин, которая, судя по всему, скончалась всего четыре года назад. Скончался ее муж, Ричард Корбин. В живых осталась единственная дочь, Ванесса Корбин, пропавшая без вести в 2003 году. На прилагаемой фотографии можно было увидеть, как выглядела бы моя мама, если бы ей было семьдесят четыре года.

Моя бабушка.

Я пыталась переварить эту информацию в голове, но она не поддавалась. Она отказывалась верить, что моя мать, женщина, которую я обожала, уважала, которой доверяла столько лет, солгала мне. Когда-то в разговоре со мной она сказала, что ее мать умерла в раннем возрасте от инсульта, а об отце она ничего не знала.

Долгие годы я в это верила.

Даже если предположить, что именно я стала причиной ухода матери из академии, зачем врать о своей семье? Из того немногого, что я узнала о Корбинах, у меня не сложилось впечатления, что они были ужасными людьми.

На глазах у меня навернулись слезы, когда я набрала в Гугле больше фотографий Арабеллы. Оказалось, что она была активной женщиной, гончаром, часто посещала различные ремесленные выставки на острове. Судя по всему, ее очень любили и уважали местные жители, которые высоко отзывались о ней в комментариях под статьей. На молодых фотографиях были видны ее длинные каштановые волосы, как у меня, и ярко-голубые глаза — красивые и живые, как у моей мамы.

В другой статье о ней было рассказано о продаже ее имущества, состоявшейся за два года до ее смерти. Я посмотрела на адрес и записала его в блокнот. Когда я набрала в Гугле адрес, оказалось, что на этот дом в свое время было наложено взыскание.

Как только занятия закончились, я с зажатым в ладони адресом направилась к пункту проката велосипедов. После обычного допроса у охранника на воротах я поехала в сторону города. Миновав ряд магазинов, я свернула за угол на грунтовую дорогу, которая заканчивалась у белого забора. За ним стоял небольшой желтый домик с белой дверью и форточкой, наполовину закрытой кустом с ярко-розовыми цветами. Двор перед домом окружал крепкий дуб и маленькая белая скамейка под ним. Каменные дорожки извивались среди буйства цветов, а вокруг небольшого каменного фонтана в центре слетались птицы. Несмотря на неухоженный и нежилой вид, он был не менее очарователен на фоне бескрайней синевы океана.

Оттерев соленый налет с окна, я заглянула в пустое и тихое помещение, которое уже давно не выглядело как жилое. Не переставая присматриваться, я отперла забор и пробралась через маленький дворик к задней части дома. Как только я завернула за угол, я остановилась. Воздух затрещал в легких.

Сбоку стоял яркий американский вяз с гнутыми ветвями, на ветке висели одинокие качели, а за ними сужалась скала, с которой открывался великолепный вид на океан.

Картина моей матери.

При виде ее у меня защемило в груди. Место, которое я считала лишь выдумкой в ее голове, которое всегда приносило мне покой и умиротворение, оказалось домом, где она выросла.

Как жаль, что теперь он стоит одинокий и заброшенный. Ненужный. Я пожалела, что у меня нет денег, чтобы купить его и вернуть к жизни, чтобы иметь маленький кусочек своего прошлого — место, куда мы с Би могли бы приходить и пытаться примириться с тем беспорядком, который оставила наша мать.

Однако я должна была предположить, что у моей матери были на то свои причины. Возможно, эти причины как-то связаны с отцом профессора Брамвелла и тем исследованием.

Глядя на океан, наслаждаясь безмятежным видом, я вспомнила кое-что из прочитанного. Моя бабушка умерла четыре года назад. Нахмурившись, я достала из кармана телефон и открыла приложение Заметки, где были указаны несколько дат, которые я узнала в ходе своих исследований.

Пятнадцатое июля.

Примерно в это время моя мама уехала за город, чтобы найти специалиста и финансовую помощь для лечения небольшой доброкачественной опухоли на глазу Би.

Меня оставили на эти два дня присматривать за Би, чтобы мама могла поехать одна, что мне тогда показалось странным — она никогда никуда не ездила без нас двоих. Хотя киста не представляла опасности для жизни сестры, она всегда была частью ее неуверенности в себе и, возможно, даже способствовала тому, что она всегда испытывала беспокойство в общении с другими людьми. Маму беспокоило то, что мы не могли позволить себе удалить ее, поскольку у нас не было страховки или каких-либо средств для оплаты. Чуть больше недели спустя у моей матери впервые появились признаки болезни, которые, как мы думали, она могла подхватить во время своих путешествий. С тех пор болезнь прогрессировала в течение нескольких недель, вплоть до ее смерти.

Возможно ли, что моя мать вернулась домой на похороны? Может быть, Брамвелл и Крикссон не имели к этому никакого отношения? Может быть, она каким-то образом подвергла себя заражению Ноктисомой?

Если да, то как?



ГЛАВА 35

ЛИЛИЯ

Прошло три дня с той ночи, когда я встретилась с Мел. Три дня я одержимо изучала каждую крупицу информации о своей матери, бабушке и дедушке, которую можно было найти в Гугле. Три дня я задавалась вопросом о каждом моменте жизни. Я пыталась создать в своей голове картину того, кем был отец профессора Брамвелла.

Благодаря этому файлу весь мой мир перевернулся с ног на голову. Мысленные фрагменты моей жизни до этого момента казались альтернативной концовкой уже написанной истории.

Кем, черт возьми, была моя мать и почему она лгала мне и Би?

Как она оказалась в Академии Дракадии и была связана с Уорреном Брамвеллом?

Кроме нескольких статей о самоубийствах, в которых СМИ старались не выдвигать обвинений против Уоррена Брамвелла — по юридическим причинам, как я полагаю, — я не нашла абсолютно ничего полезного об этом человеке. Несколько опубликованных журналов, конечно, и его статьи, но ничего существенного. Не было даже тех жутких сайтов, которые утверждали, что имеют доступ к адресам и публичным записям. Ни одной фотографии в Гугл, что было странно, учитывая, что он довольно долго был профессором. Как будто его стерли с лица земли.

Стоя перед классом, профессор Брамвелл читал лекцию о Кордицепсе — грибке-паразите, поражающем муравьев. Он выделяет химическое вещество, которое заставляет муравья забраться на дерево, где гриб выделяет из своего тела споры, которые затем оседают на землю и заражают других муравьев.

Я не могла отвести взгляд от его лица, изучая движения его тела во время лекции. Какой бы захватывающей ни была тема, в голове крутилась только одна мысль: неужели отец этого мужчины убил мою мать?

Разумеется, тут же возникли мысли о Дженни Гаррик. Неужели и отец, и сын были убийцами?

Обвинения, которые я слышала, казались лишь домыслами и слухами, и вряд ли их было достаточно, чтобы повесить убийство на этого человека, если только улики не были намеренно упущены.

Даже исследование Крикссона и участие в нем моей матери не давали мне возможности связать Уоррена Брамвелла с ее смертью. Похоже, моя мать забеременела и покинула исследование задолго до того, как другие женщины покончили с собой.

Но что, если Мел была права? Что, если есть еще информация, которую я еще не видела? Что, если они были достаточно могущественны, чтобы избежать наказания за убийство? Чтобы стереть все улики? Неужели именно так они поступили с моей матерью?

Я набрала в Гугле «Брамвелл-младший», и результаты были примерно такими же. Множество опубликованных научных журналов, докторская диссертация, которую он защитил несколько лет назад, но ничего слишком глубокого или личного.