Я взяла часть денег, которые мне дала Джейда, чтобы поискать что-нибудь приличное. Я любила винтажные платья, благодаря моей матери, которая всегда говорила мне, что платья и юбки — это женский бунт против безжалостной природы мира. Мягкая, уязвимая и смелая одновременно. Я никогда не была настолько смелой, чтобы надевать их в метро поздно вечером, только на занятия днём. Для поездки на поезде я выбрала сарафан с рюшами бледно-малинового цвета, мамину выцветшую кожаную куртку и армейские ботинки. Хотя я не выглядела как бездомная, я определенно не была так ухожена, как другие пассажиры — те, чьи украшения свисали с запястьев и шей, как экстравагантная мишура. Развалившись на своих местах с телефонами, они выглядели совершенно непринужденно, возможно, даже скучающими и не впечатленными.

Тем временем я сидела, гудя как пчела, с таким сильным волнением, что удивительно, как они не слышали, как я вибрирую на своем месте.

Мои колени подпрыгивали, пока поезд ехал вперед. Я повернулась к окну и помахала рукой, глядя, как Джейда проезжает мимо меня, словно наблюдая, как моя старая жизнь ускользает в новую. У меня даже не было времени, чтобы осознать, что я буду учиться в академии Лиги плюща. В уважаемой академии. Схватившись за собственную руку, я не смогла вырваться из странного сна.

С Коннором и Би тоже не все было гладко. Я отправила на счет университета Би свою половину оплаты за два месяца, но мне нужно было срочно найти работу, чтобы начать копить деньги и держаться на плаву, в дополнение к учебе.

Моя нагрузка будет тяжелой, но разве так было не всегда?

Сосредоточься на настоящем, Лилия. Слова моей матери, которая всегда успокаивала мое беспокойство, когда я была ребенком.

Я закрыла глаза, прислонившись головой к мягкому сиденью — далеко не такой жесткий пластик, к которому я привыкла в метро. Мне нужно было поспать. Даже несколько часов, чтобы не выглядеть как зомби, когда я приеду в кампус.

Когда я воспользовалась моментом, чтобы немного вздремнуть, все мои мысли унеслись вдаль.



ГЛАВА 10

ДЕВРИК

Проведя скальпелем вниз от акромиальной кости к центру грудной клетки, а затем к брюшной полости, я сделал Y-образный разрез на теле покойного. Я уже провел внешний осмотр и подтвердил, что это Андреа Кеплинг, присланная из офиса медицинской экспертизы округа Калипсо для подтверждения причины смерти.

Выцветшая черная карта вен, или вонексис, которую я отметил при внешнем осмотре, послужила первой подсказкой. Однако существует несколько различных паразитарных токсинов, которые могут вызывать такое изменение цвета кожи, поэтому это не обязательно подтверждает случай.

Второй уликой была гнойная жидкость темного цвета, вытекающая из разреза. Учитывая, как долго она хранилась, я бы ожидал некоторого выброса жидкости, но не такой обильной жидкости, которая капала в резервуар под смотровым столом.

И, блять, эта вонь. Даже оставшееся в кишечнике дерьмо не пахло так ужасно.

Щекотание за лодыжку привлекло мое внимание к полу, где черный клубок шерсти кружил вокруг моих ног, словно имел право там находиться. Бомбейский кот, доставшийся мне в результате того, что он каким-то образом попал в мою лабораторию, и я до сих пор не мог избавиться от этого проклятого существа. Однако он отгонял мышей и крыс, так что я решил оставить этого любопытного ублюдка здесь.

— Вижу, ты решил появиться, — сказал я, скрывая лицо маской и щитом. — Чуть не начал без тебя. — Кот, которого я назвал Бэйн, прошел через всю комнату и устроился в углу напротив меня, где он вылизывал свои лапы.

С щипцами в руке я осторожно отодрал кожу покойной, словно крылья бабочки, обнажая под ней грудную клетку. Ни на коже, ни на костях, все еще покрытых остатками плоти, не было ничего особо примечательного. Если не считать потемневших вен, состояние ее тела на тот момент казалось довольно непримечательным для той, которая, предположительно, была поражена болезнью. Именно то, что я надеялся найти внутри, расскажет зловещую и мрачную историю о том, как она могла умереть.

Затем я взял ножницы для ребер и переломал каждую из соединяющихся костей. С помощью ножа для вскрытия трупов я разрезал мышцы, удерживающие их на месте, и поднял реберный щит, обнажив находящиеся под ним органы. Широким концом ножа я срезал небольшую часть мышц с кости, отметив еще одну отличительную черту паразита - полоски на костях. Если бы я удалил все мышцы и плоть, ее скелет, несомненно, был бы покрыт слабыми черными линиями, похожими на крошечные трещины в костях. Почему или как паразиту это удавалось, оставалось загадкой.

Я взял небольшой кусочек плоти на готовую пластину с агаром для последующего исследования и отложил ее в сторону, затем сделал быструю диктовку при визуальном осмотре сердца, легких и жидкостей, собранных в этих пространствах. Помимо чрезмерного воспаления, я не обнаружил признаков аспирации в легких. Только густую, похожую на сыворотку жидкость, которая, как я полагал, просочилась из желудочно-кишечного тракта во время транспортировки пациента. Я перелил около литра жидкости из брюшной и грудной полости в стерильную банку. Когда я поднес ее к свету, я не мог не задаться вопросом, сколько яиц в ней могло содержаться.

Привязав нитку к кишечнику, я срезал жир с ее тела и, освободившись, вывалил внутренности в стоящее под столом ведро.

Тщательно извлекая каждый орган и взвешивая их, я наконец добрался до того, который интересовал меня с самого начала, — к печени. В ее случае размер составлял примерно четверть от положенного, она была черной, узковатой и сочащейся жидкостью, которую я собрал ранее. При отсутствии самого паразита это подтвердило наличие Ноктисомы. Я никогда не видел, чтобы другой паразит так же разрушал печень. Ферменты, выделяемые червем, расщепляли орган для более быстрого потребления и превращали его в адское слизистое месиво.

Мое внимание привлекло движение.

Я вгляделся сквозь раздражающий барьер лицевого щитка, отражающий свет, и обнаружил что-то извивающееся в луже жидкости в интерстиции. С помощью щипцов я пошарил вокруг и вытащил длинного, черного, тощего червя длиной около фута.

— Черт возьми, — пробормотал я. Голова червя вцепилась в мою перчатку, и хотя я ничего не почувствовал, но вид того, как он вгрызается в мой палец, испугал меня, и я бросил его обратно в брюшную полость покойной. — Черт побери!

Червь скользнул по лоскуту кожи и упал на край смотрового стола. Я бросился к сливному отверстию в полу в нескольких футах от него, но прежде чем я успел закрыть его ботинком, паразит проскользнул через сливные отверстия, и так же быстро исчез. Даже Бэйн, мой кот, не смог добраться до него достаточно быстро: он сидел, упираясь лапами в слив, явно расстроенный упущенной возможностью. К счастью, у него хватило ума не есть червей. В лучшем случае, он бы только замедлил процесс.

— Черт. Черт! — Я содрал перчатку и обнаружил на поверхности кожи крошечный пузырек крови.

С каких это пор у них выросли чертовы зубы?

Пока я смотрел на изрезанный труп, мои мысли вернулись к краткому инструктажу, который Липпинкотт дал мне перед тем, как я согласился провести вскрытие.

— Она — особый случай.

Что сделало ее особенной?

Промыв рану с мылом, я заклеил ее пластырем, затем надел новую пару перчаток и принялся выяснять, что скажет мне ее тело.

К тому времени, когда я добрался до ее мозга, в моей голове уже четко вырисовывался сценарий ее смерти. Наблюдая за развитием событий несколько раз, я знал, чего в конечном итоге хотели черви внутри нее — сбежать. Я распилил последнюю часть ее черепа и, используя черепной ключ, отделил верхний костный венец, чтобы обнажить мозг под ним. Черные линии свидетельствовали о присутствии токсина в высокой концентрации, а наличие крови давало некоторое представление о том, как она умерла, что подтверждалось приложенными к делу рентгенологическими заключениями о том, что она перенесла инсульт. Отрезав все нервные связи, я удалил желатиновый орган и отложил его в сторону. Отрезая кусочки, я обнаружил то, что искал, в префронтальной коре — карман, заключенный в прозрачный мембранный мешок, в котором оставался чистейший токсин, не считая того, который мог быть получен из печени примерно за неделю до этого. С помощью кончика иглы я собрал пипеткой жидкость изнутри и поместил ее в подготовленную пробирку. Я поднес ярко-фиолетовую жидкость с черными мраморными нитями к свету. Возможно, было уже слишком поздно что-либо использовать, так как она была мертва уже довольно долгое время. Хотя я получил бы наилучшие результаты через несколько минут после смерти, все же стоило придержать образец. Возможно, какой бы ад ни выпал на долю этой женщины при жизни из-за ее болезни, однажды ее смерть может дать хоть какие-то надежды.